Голос «Космоса»
Олега Гурова можно увидеть на массе белгородских мероприятий, но известность он получил на матчах «Белогорья».
— Олег, расскажи, как ты оказался в «Белогорье»?
— Совершенно случайно. Когда‑то давно я устроился работать руководителем рекламного отдела торговой сети, которой руководила жена Геннадия Шипулина. Она, видимо, поделилась с супругом новостью: «Я к себе на работу артиста взяла». А Геннадий Яковлевич предложил попробовать свои силы с микрофоном на волейболе. В 2001 году я стал судьёй-информатором, и вот уже 18 лет в клубе. За эти годы куда меня только Федерация волейбола России не приглашала: от мировых туров пляжного волейбола и женской Суперлиги до европейских турниров.
— Волейболом до этого интересовался?
— На волейбол не ходил – было очень много работы: я ведь тогда ещё и в театре работал. За эти годы я видел взлёты и падения команды, знаю о клубе многое, наверное, могу себя отнести к опытным болельщикам.
— А в театр ты как попал?
— У меня актёрско-режиссёрское образование. Я начинал актёром в детском театре кукол Белгорода, затем режиссёром в детском музыкальном театре, потом искал себя в рекламной сфере: режиссура, написание текстов и сценариев, организация мероприятий, праздников, концертов различного уровня, так и пришёл к работе с микрофоном. Но основа – образование, понимание культуры речи.
— На играх, конечно, болеешь за наших?
— Судья-информатор должен быть нейтральным к обеим командам. Но невозможно же на своей площадке просто информировать зрителей о событиях матча. Я часто подпрыгивал, даже пару раз переворачивал стаканчик с водой на протокол, который ведёт секретарь матча.
— Почему из‑за судейского столика переместился на трибуны?
— В 2004 году Белгород принимал финал Лиги чемпионов. Это был такой праздник – и программа, и шоу, – который мы провели идеально. Да ещё и «Белогорье» победило – в общем, большой успех. Тогда и начал выходить на площадку и трибуны как шоумен. С трибуны тебе больше позволено, ты можешь дать какой‑то комментарий, какой‑то ликбез провести для новых болельщиков. Некоторые потом подходят и говорят: «Олег, без тебя я бы не понял, что произошло».
— Часто ты так делаешь?
— Каждый матч говорить об этом особого смысла нет – болельщики в основном постоянные. Хотя за почти 20 лет появилось уже второе поколение белгородских любителей волейбола. Нужно показать людям, которым волейбол казался скучным (ведь по старым правилам матч мог идти и четыре часа!), что это динамичная и интересная игра. К тому же волейбол – одна из немногих неконтактных командных спортивных игр.
— Где ты учился комментировать матчи?
— Мне кажется, «Белогорье» стало первым волейбольным клубом в России, у которого появился ведущий на трибунах. Спасибо Геннадию Яковлевичу Шипулину за то, что брал меня с собой на зарубежные турниры. Был в 2003 году на финале ЛЧ в Милане, потом в Греции, он говорил мне: «Посмотри, как там работают ведущие, как работают с трибунами, как всё организовано». Это было очень полезно. И сейчас, когда я по телевизору смотрю волейбол, то слушаю не комментатора, а ведущего на арене, даже на других языках. Слушаю интонации, работу голоса, пытаюсь понять, о чём говорит, и всех моих российских коллег тоже слушаю – ребята, всем привет!
— Есть какой‑то сценарий проведения матча?
— Сначала идёт протокольная часть: построение команд, гимн, выход поимённо. Всё расписано по секундам, за этим следят судьи и инспектор. Я должен донести информацию о положении дел в чемпионате, какие события произошли в мире волейбола, какие грядут, обязательно говорю про следующий домашний матч, иногда даже произношу «Запишите в блокнот».
Когда команда играет в международных турнирах, то это игры через три дня, у волейболистов огромная нагрузка с перелётами от Франции до Сургута, а потом до Турции. Болельщики за этим следят, в этом есть некое оправдание команды в случае неудачи. Зачастую соперник не имеет такой нагрузки. Важно донести это зрителям.
— Как ты готовишься к игре?
— Делаю разминку речевого аппарата – иногда хожу под трибунами и довольно громко кричу, но у нас в зале музыка играет громко, так что меня не слышно. Бывает, что приходится поголосить минут 5–10. Пока еду на матч в машине, тоже разминаю связки, выдаю звуки от мычания до распевок. Голосовой аппарат должен быть размят, связки – это те же мышцы, как у спортсменов. Несколько раз они не выдерживали. Когда эмоции зашкаливают, начинаю давить на зрителей: «Давайте, же поддержим команду!». Спортсменам полезно, когда зрители шумят. Никогда не позволяю и не одобряю, если зрители негативно принимают соперника. Волейбол – это дружественная игра, с огромным уважением отношусь ко всем волейболистам мира.
— Что ты делаешь, чтобы сохранить голос?
— Лучше всего молчать (смеётся). Принимаю расслабляющие сосательные мятные таблетки, пью тёплый чай. Голос за сутки восстанавливается. Я работал на многих турнирах по пляжному волейболу, там по 8 часов ведёшь. Порой на 2–3 дня голос пропадал, а там как раз финальные игры. Приходилось бегать по аптекам.
— Во время матча ты часто кричишь «Эйс, эйс, эйс!». Это не мешает игрокам?
— Ко мне из волейболистов по этому поводу никто не подходил. Есть такая традиция, что мы на подачу кричим «Эйс», на атаку «Раз, два, три!» и прочее, это даёт атмосферу матча, в тишине было бы хуже. Некоторые болельщики считают, что кому‑то персонально это мешает, барабан затихает, я им говорю, что так нельзя, что это должно быть громко и ярко. Провалов в темпе не должно быть, нельзя затихать, иногда ору сам, даже без микрофона, в противовес всем. Голос, конечно, срывается, но в микрофон всё‑таки нужно говорить значимые вещи. Я много интервью волейболистов читал, они говорят, что им это не мешает, а когда кричат свои – наоборот, помогает. А вот мат – это зрительское негодяйство, это некрасиво.
— Приходилось успокаивать зрителей?
— В волейболе такого я не помню. Лет десять назад «Динамо» проигрывало, и их болельщик выскочил на площадку и повис на сетке как паук. Дурачок, у нас таких нет. Некоторые болельщики меня упрекают скорее из‑за суеверия, когда я говорю «Ваши аплодисменты, матч-бол!», и обязательно наши подадут или в сетку, или в аут. Ну это же не я виноват. Вроде взрослые люди, а думают, что я сглазил. Хорошо, если наши ведут 6 или 7, а если близенько, 1–2? Тогда некоторые возмущаются: «Молчи, не шипи!». Иногда я и сам замолкаю – переживаю, чтобы всё для нас закончилось хорошо.
— С волейболистами дружишь?
— Панибратсва никогда себе не позволял. С уважением всех приветствую. Когда ухожу с поля, с запасными всегда шлёпаюсь ладошкой – такое вот суеверие. Волейболисты – позитивная молодёжь. Я когда пришёл, мне было чуть за 30, некоторые теперь на вы обращаются, мне это не нравится, мы же все простые, одна команда.
— Какой матч был для тебя самым сложным?
— Финал Лиги чемпионов. Кроме самих матчей, в перерыве два дня были насыщенные программы, несколько часов подряд нельзя было расслабиться, всё время в напряжении. Мне казалось, что это был фурор, запомнилось это навсегда. Если у кого‑то есть видео оттуда, то выкладывайте в соцсети.
Александр Куликов, Фото: Владимир Юрченко
belpressa.ru